Когда смерть живет в тебе неоперабельной опухолью, подъедая нутро каждый день, начинаешь мыслить иначе. Надежда, как суть-жизнь, сменяется вкусом ко всем прожитым тобой секундам. Без исключения. Ты видишь мир многомерным, образующим бесконечную панораму возможного и несбывшегося. И теряешься. Не готов, молод и несмел, тебе, Данте от обделенных поэтическим даром, необходим свой Вергилий. Невольно, ты тянешься к горящим и ярким, к обжигающим знанием о Преисподней человеческой души. Рай нужен лишь несведущим.
Расскажите мне то, что познать не сумею я. Подарите мне боль, которой я не ведал. Только так могу быть живее живых.

Молли не знала, почему так уверенно шла сейчас в чужой дом, совершенно не знакомая со своей клиенткой. Страх ещё теплился на задворках сознания, подогревая кровь в венах - так начинаются классические триллеры. Наивные юнцы, всегда под нагнетающую музыку, неустанно стремятся в темные подвалы и подозрительные пещеры. Но благоразумие меркло, стоило вспомнить взгляд Джулии. Она смотрела, а казалось, глядит сам Дьявол. И земля пылает под ногами.
Дюранд хотела её. Хотела её.. сфотографировать. И счастье, что её желание нашло отклик.
Но то ли же самое желание?
Сумка больно оттягивала худощавое плечо, и блондинка начинала думать о том, что отдать машину в ремонт накануне, было дурной идеей. А что, если творческий процесс задержит её допоздна? Такси она всегда недолюбливала.
Наконец нужный дом. Прочь всё стороннее, Молли - профессионал. Ну, сама девушка искренне в это верит.
Вот только дом встречает атмосферой уютной интимности, а хозяйка едва ли не оголена - тонкий шелк не скрывает плавных изгибов прекрасного тела. Надо ли говорить, что фотограф обезоружена уже в первые секунды? Дюранд старается не думать о том, как шелк соскользнет по чужой коже, не оставляя ни единой преграды взгляду.
Эта женщина. Джулия. Королевская стать, и энергия взрыва в одном флаконе. Её походка напоминает поступь хищника, но задор молодости бьет в ней ключом. Средоточие жизни и опыта. Она блистательна, и западает в самую душу каждым словом и движением.
Её оставляют в комнате одну, и Молли наконец может очнуться от сладкого оцепенения. Помещение просторное, но свет не идеален. Впрочем, всё можно устроить, да и выгодные точки тут имеются. Блондинка не допустит, чтобы её прекрасная модель не получилась на снимках. Если хоть на одном та не выйдет обворожительно, значит фотограф сумел попрать идеал.
Увлеченная процессом, естественно, девушка не замечает испытующего взгляда, но вскидывается, стоит Джулии открыто ступить на веранду.
Огонь в женских руках трепещет, и Моллс задумывается о том, что не прочь оказаться на его месте. 
- Конечно. Его работы вдохновляли меня долгое время. И.. будет тяжело тягаться с ним. - Она слабо улыбается, с трудом абстрагируясь от созерцания тонких пальцев и хрупких запястий, в которых видится невероятная сила. Впрочем, следующая фраза, слетающая с чужих губ, бьет в спину точеным кинжалом. Слабый кивок. Молли хочет сделать очень многое.
- Вы должны быть собой. Не нужно специальных поз, я не стану сильно вас ограничивать. Только не выходите за пределы этой зоны, - указывая условные границы, фотограф собирается с силами - пальцы судорожно сжимают дорогую камеру. Прежде с ней такого не случалось. Не на площадке. - Я хочу, чтобы вы смотрели, как тогда, при нашей первой встрече. На меня, или в пространство - не важно.  Ваши глаза.  И ваше тело - продолжение души. Если не хотите раздеваться, можете не.. - Она запнулась, задержав дыхание. - Покажите мне свои чувства. -

И, видно, не забавы для -
По венам кровь против теченья.
Миг тормозов - развал - схожденье...
И снова - твердая земля.

Они разные. Вот в чем суть - разрезы глаз, цвет кожи, изгиб губ. Характер, жизнь, опыт. Уникальные образцы совершенства, исключительно незаурядные примеры для подражания. Женщины. С большой буквы, только так. И если одна неудержима, как река, хлещет по лицу бесконечным потоком свежести, то другая беспощадней пожаров, дотла сжигающих города.
Среди женщин, которых любила Молли, никогда не встречалось хоть сколько-нибудь похожих. А любила она каждую, кто попадал в объектив её камеры.
Джулия же была необыкновенней самых необыкновенных. Жить в кадре, в её случае, воспринималось отнюдь не как фигуральное выражение. Ни единой застывшей позы, ни одного дурного кадра. Заслуга фотографа была минимальной - Данкан точно знала, как показать себя в выгодном свете.
Она была идеальным хищником.
Если бы не хорошо поставленная рука, половина кадров вышла бы смазанной из-за дрожи Дюранд. Фотографируя, запирая моменты прекрасного в безжалостной статике, она только и думала о красоте чужого тела. О том, моменте, когда пелена шелка спала, а в груди наоборот сжался тугой комок невыразимого восхищения. Более того - возбуждения. И это было чертовски неправильно, если судить с профессиональной точки зрения.
"Но ты желаешь её с того самого момента, как заглянула в глаза. Признайся себе, Молли."
Перерыв? Шутите? Фотограф замерла, в смутно припоминая, сколько времени ушло за фотосессией. Без Джулии, в помещении как-то сразу стало прохладнее. Нехорошая улыбка скривила губы.
Ты совершенно потеряла чувство реальности, Моллс.
Но ни это ли ей нужно? Не этого ли искала студентка, уходя прочь от мыслей о будущем? Если попытаться насытиться прекрасным, для чего одного только созерцания явно мало, может оставшаяся жизнь наполнится смыслом? Может, не един он только лишь в подчинении?
Девушка не успевает собраться с мыслями - модель входит в комнату. Нагая, и с бокалами вина в руках. Бокалы, впрочем, второстепенны.
Молли вновь не находит слов, слабо кивая - она так и не выпустила из рук фотоаппарат, листая кадры. Только вот мысли о достойном ответе испаряются сами собой, стоит женщине позади просто слабо коснуться её шеи.
Черт побери..
Контроль уже утерян. Сердцебиение учащено. И стоит Данкан произнести фразу, блондинка уже кладет камеру на кофейный столик. Дрожащей рукой. Подчиняясь приказу.
Подчиняясь. Приказу, и собственному желанию. Девушка глядит несмело, робея. Она желает, но вряд ли может взять сама. Не может, не смеет сдвинуться с места.
Очевидная мысль острием пронзает сознание - её позвали отнюдь не ради снимков. Конечно. Дюранд нервно сглатывает комок, едва сдерживая стон. Она близко. Теплая, даже горячая. И никакой одежды. Девушка терзаема желанием и с себя сбросить мешающие тряпки.
- Если это проверка, то я её не прохожу. Мисс Данкан.. Что вы делаете? - Голос дрожит, в полной мере отображая растерянность, но предавая огласке и отнюдь не невинное желание Моллс. Подчиниться - значит вновь погрузиться в пучину. Снова стать свободной.

Отредактировано Molly Durand (2014-02-14 08:05:48)

Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,
Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;

Голова, полная дребезга, тяжела, а слабость свинцом тянет тело вниз. Одежда, эта матерчатая кольчуга, напрочь лишает свободы. Дышать тесно. Желание стягивает грудь кожаными ремнями, но касания чужого, горячего дыхания, неминуемо проделывают дыры в прочных путах.
Это похоже на помешательство, или действие экзотического яда.
Оказываясь лицом к лицу с женщиной, чей голос дрожью проникает в самое нутро, Молли теряется пуще прежнего. В её глазах плещутся огни Ада, игривостью схожие с иглами, что загоняют под ногти живущим там грешникам. Болезненный спазм сжимает сердечную мышцу.
Признаться себе, что знала? Что действия  Данкан, являются лишь продолжением собственных мыслей и желаний? Казалось бы, что может быть проще.
Каждое движение Джулии нежно, но повелительно. Не оставляет ни сомнения, ни желания сопротивляться. Её слова добела стирают мысли о всем постороннем, что находится за пределами тесного мира, который сейчас умещается в горячих прикосновениях единственной женщины.  Хочется поддаться, раствориться в той тьме, что другому служит сознанием.
Дюранд в её власти, увлечена в поцелуй, как в падение без страховки. Пальцы по оголенной коже, по струнам ребер, извлекают звук - тихий вздох. Девушка не может говорить, она лишена дара речи. И когда тепло отступает, даря томящее чувство утраты чего-то невыразимого, фотограф едва не оступается на ровном месте - дает о себе знать ватность в ногах. И взгляд на женщину. Молли не припомнит кого-то ещё, кому бы нагота шла столь же сильно.
Хочет ли она этого? Это вопрос, или же злая шутка?
Кажется, из груди вырывается едва слышное рычание - последние зрительные связи рвутся, когда Джулия покидает комнату. Но в сознании ещё горят слова. Приказ. Да, это знакомо, но звучит внутри иначе. Магнетизм хозяйки этого дома, любую её фразу делает приказом, не терпящем возражения.
Кажется, блондинка ещё сопротивляется, брыкается в паутине, но уже снимает узкий пиджак, складывая её аккуратно, как и было велено. Следом ложится футболка, брюки, скупой фасоном, спортивный лиф. Только "боксеры" Моллс снять не решается, вдруг остановившись пальцами на резинке.
Что она делает? Идет в гостеприимные объятия Хаоса? Но в самом деле, стоит ли этого бояться. Ещё одна грань, переступить которую - значит стать ближе к себе. Да, она хочет этого. Определенно, Дюранд желает близости с женщиной, которая пробуждает внутри ураганы. Иначе то, что осталось ей от жизни, не будет стоить и ломанного гроша.
Белье падает с бедер, и блондинка перешагивает через него, не оглядываясь. Мягко шагая, она входит в спальню, и вдруг снова теряет в градусе уверенности. Взгляд встречается с взглядом. Прошло меньше пяти минут, верно?
- Я аккуратно сложила одежду, - голос звучит хрипло, а фраза отдает легкой степенью идиотизма. Кажется, она краснеет, но не находит, что ещё сказать. А сделать шаг ближе, ещё сложнее, чем освободиться от брюк и рубашки.